на моей родительской квартире, точнее, под ней, на третьем этаже жил мужик.

два дня назад ему исполнилось семьдесят четыре года. Он как раз сходил на почту за пенсией, купил водки и выпил с дедками во дворе.
А потом пришел домой, лег на кровать, заснул и не проснулся.



Чтоб мне так умереть.

самое обидное для меня терять время, тратя его на сон. и методом дрессировки я научил организм высыпаться за четыре-пять часов.
для этого нужно было добавить к кровати открытый балкон в любую погоду кроме тридцатиградусного холода и стакан свежевыжатого яблочно-морковного сока.


Старт любого проекта - это самый трепетный момент автора. Ты словно выпускаешь маленького ребенка в мир, показываешь его сначала друзьям (правда, в отличие от живого ребенка, где никто не скажешь: "Что за страхолюдина?" , тебе сразу наваляют по ушам), потом широкой публике, а потом он начинает уже жить своей жизнью.
Остается толкьо регулярно обновлять контент и отвечать ан письма пользователей.

Но под старт - это должно быть лучшее творение, картинка. Потому что на старте не простят ошибки. Ее не спрячешь, не машнешь рукой, сославшись, что и так читаютв день десять тысяч, ну уйдет один пользователь - ну и что?

И поэтому сижу и загружаю материал. Не доверяю редактору выборки - все делаю сам.

В такие минуты особенно помогает умение спать мало.

Но - уже конец воскресенья! сделано 80%.

можно махнуть на все, выйти из-за компьютера, где сидишь с восьми утра, и поехать кушать сушки.
воскресенье, в конце концов!

Когда четыре года назад мне дали почитать "Тайный город", я четко знал, что книги про мое поколение будут написаны только в стиле "Духлесса": цинично посыпано бизнес-терминологией, одето в Прадо и Гуччи, разбавлено кокаином и кофе и пронизано серой безысходностью и тоской по светлому времени юности, когда мы верили в добро, стремились к идеалам и мечтали о счастье.

А теперь: урвали свой кусок счастья - и сидим, злобно смотря по сторонам, и не дай бог кому-либо на него посягнуть - уничтожим.

И вот - Тайный город. Книга про нас, неспящих ночами за работой, целеустременно идущих к поставленным целям, (также, в глубине сердца) мечтающих о счастье, жестоких в борьбе за место под солнцем и за бутерброд с икрой.
Но как написано! Написано правильно. конструктивно, черт побери, написано.

Три года не разгибаясь, по восемнадцать часов я работаю-работаю и работаю. И теперь у меня коттедж в ближнем подмосковье, дорогая машина и ощущение внутри, что жизнь прожита не зря.

Задевает одно: зависть ленивых.
Костюм от Бриони стоит от 150 000 рублей. Легко мечтать о себе, одетом в пред-о-порте, лежа на диване и смотря Дом-2. Легко ненавидеть тех, кто добился трудом своих результатов. Сложно поверить, что нам - порой - бывает очень одиноко там, в машине, когда едешь с переговоров на совещание. А не на вечеринку к друзьям.

Но они покупают китайский пуховик, а ты - "Ягуар". И это немного примиряет тебя с действительностью.


Я читаю тексты конкурсантов и ставлю оценки. Я читаю, как издевательски пишут о тех персонажах, кого Панов описывал "трудоголиками" . И с этими авторами меня примиряет их, авторов, молодость. Я все еще по-светлому верю, что когда они заработают свой первый миллион, они поймут, сколько труда нужно приложить, чтобы позволить себе сесть на край стола и смахнуть несуществующую пылинку.

Самое яркое воспоминание моего детства - это вечер, когда мои родители повезли знакомить меня с дедом. Я хорошо помню старый дом, где скрипела каждая половица, очень темный, с притаившимися по углям тенями, пугающими меня, тогда еще совсем маленького. Я шел по комнатам и старался не натыкаться на расставленные столы и кровати - мебель наверняка там была и другая, но на моем детском пути всегда становились именно эти предметы. Сколько себя помню, и до сих пор, стоит мне прийти к кому-нибудь в гости, сразу накидываются именно они, но теперь я уже стреляный зверь и сразу по приходу бросаюсь с балкон со словами: «Какой у вас вид!»
Эта бесконечная атака напоминает мне перегон метро перед станцией «Киевская» арбатско-покровской линии, когда из черного тоннеля поезд вылетает на мост. И, кажется, до другого берега рукой подать, а стоит вагону въехать на мост – и Москва-река кажется бесконечной.
Так же, как бесконечной мне кажется сама Москва, с её нескончаемыми легендами, мифами, историей и магией. Постоянно несущаяся на большой скорости, даже, когда в дождливую погоду она превращается в сплошную автомобильную пробку, Москва представляется мне огромным вертолетом, который не может остановиться в раскручивании своего винта и поэтому повис в воздухе, никак не опускаясь на землю до конца.

За запоздавшим ужином у деда мне становится еще более не по себе, чем когда я шел по его огромному дому. Дед словно бы и не смотрит на меня, общается с отцом и с дядей, одобрительно кивает, когда мой кузен - старше меня на сорок лет - декламирует ему на латыни Горация, и прямая дедовская спина, зажатая во фрак английского сукна, выражает ко мне ласковое презрение.
Я пытаюсь не робеть и все отчетливее понимаю, что знаю, как зовут деда на самом деле: это великан из скандинавских легенд Имррир, с орлиным носом, белоснежными волосами и горящими глазами на старчески-пергаментном лице.
На самом деле, он очень древний старик и давно похоронил жену, мою бабку, которую я видел только на портретах; воспитал двоих сыновей: один из них – мой отец; и погрузился в историю этого маленького шарика, которого соседи по планете называют Земля.

Он будит меня рано утром и ведет на набережную Москвы-реки. Его красивая, как лапа хищной птицы, окольцованная рубинами, рука властно ложится на парапет: «Слушай, - говорит он мне. – Сейчас все равно ничего не поймешь, но, может быть, потом вспомнишь». Он всматривается в металлическую поверхность реки, словно силясь разглядеть за водой что-то большее, и начинает говорить о том, почему он никогда не уезжал из родного города, о том, как тяжело дойти до середины и как страшно понять, что пройдена точка возврата.
- Если сможешь стать птицей, когда долетишь до середины - не смотри вниз.
Тогда, шестилетним ребенком я не понял его, но сейчас точно знаю, дед был той самой редкой птицей, которую в книгах называют «долетевший до середины Днепра». А такие птицы не летают стаями – только в одиночку.
Через полвека я снова приеду в этот дом и заберу к себе портреты моих деда и бабки, чтобы повесить у себя в кабинете. Когда мне станет тяжело на душе, я буду подходить к этому портрету, и с него на меня взглянут строгие глаза великана Имрирра, в которых я прочту себе приговор: не долетел. И я согнусь в приступе мучительной боли, когда сквозь кровь будут падать на ковер перья от моих невыросших крыльев.


Мой бунт против родителей начался в положенный срок и выразился в твердом желании поступить в институт. После месяца уговоров отказаться от этой дурацкой затеи родители махнули на меня рукой, решив, видимо, что через год это мне надоест и раскаявшееся чадо вернется в лоно семьи, но, как ни странно, все вышло иначе.

Меня вытянули на вступительных экзаменах, и первого сентября я пришел в земной рай - филологический факультет педагогического университета: передо мной лежали неохваченными пять курсов всех видов поп, грудей и расцветок волос. Для полного сходства с шейхом я окончательно порвал с родителями и переехал жить в общагу.


Амалия Александровна, преподавательница по праиндоевропейскому языку, была воплощенным колесом Сансары. На ее огромном туловище с неясными очертаниями вечно что-то происходило: расстегивалась пуговица, развязывался бантик, раскачивались серьги - в одном ухе их было четыре, - звенели браслеты, мы даже высказывали предположения, что у нее шевелятся волосы, а над всем этим вечно движущимся хозяйством сияли умудренные перерождениями глаза доброй феи.
На каждом занятии она садилась перед аудиторией на стол, подгребала к себе пластиковый стаканчик с кофе, закуривала и начинала лекцию с сального анекдота. В этот момент у нее начиналась раскачиваться нога, с которой в итоге падала незастегнутая босоножка.
Наверное, это был единственный предмет, которым я занимался, хотя и страдал от табачного дыма. Амалия бесподобно рассказывала, но из-за ее сигарет я был вынужден всегда сидеть на задней парте и нещадно прогуливать семинары.
Мертвые языки я учил хорошо. Во-первых, мне было интересно, а во- вторых, мой внутренний голос подсказывал, что пригодится. И пригодилось.
Был у меня дружок по прозвищу Туфель. Работал он танцором в ночном клубе и отличался любовью к дракам, алкоголю и противоположном полу. Причем к последнему - в особенности. Прогулки с Туфлем заканчивались всегда одинаково: как харизматичная личность, он успевал за ночь познакомиться с парой-тройкой девиц, отчаянно косящих под проституток, которых приводил ко мне в общагу, и мы устраивали сложносочиненный секс. Однажды проснувшись отвратительным утром, я обнаружил, что на полу возле моей кровати, валяется Туфель с трусами в одной руке и предметом вожделения в другой, а рядом со мной сидит обдолбанная дура, размазывающая по щекам слезы и рассказывающая о каких-то папиных ценностях. Я дал ей пару раз по щекам для внятности речи, и, когда смог разобрать о чем она мне курлыкает, ее история показалась мне занятной. Выхлебав остатки портвейна, я дотянулся до тетрадки и ручки и велел ей рисовать то, что было написано на ее якобы проданных за дозу раритетах. К моменту, когда она закончила каракули, портвейн уже сделал свое доброе дело - в голове прояснилось, и я едва не подпрыгнул от удовольствия: ее каракули были мне известны. Хотя и не по урокам «колеса Сансары». Книгу про мертвые языки, подохшие задолго до тех, о чем рассказывали мне в институте, я нашел у деда. И хотя прочитать я на них ничего не мог, но написание запомнил.
Одурманенная ночной оргией и утренним портвейном голова не нашла ничего лучше, чем позвонить отцу и доложить о разговоре. Подняв трубку в семь утра и выслушав мою не слишком четкую речь, отец посоветовал мне меньше пить и больше думать: он у нас очень воспитанный.
Представив его, сидящего за столом из красного дерева, и осмотрев мою комнату, превращенную за ночь в бордель, мне стало стыдно, и я молча повесил трубку. Потом мне было стыдно, что я не придал этому нужному значения.

Уже днем, опаздывая на лекцию, я проходил мимо одной из наших огромных аудиторий и слышал, как родное сопрано колеса Сансары вещает очередному потоку свой анекдот:
- Вы боитесь гомосексуалистов и сифилитиков? Не бойтесь, Вася!


Мне двадцать три года, и три месяца назад я начал пить. С места в карьер – без удовольствия, без желания, без цели. Коньяк, водка, шампанское, пиво – ночью. Пульсирующая боль в голове утром, днем и вечером.
Я себя наказываю за то, что не хватило смелости признать, что этот подростковый бунт, этот институт, был ошибкой и надо было идти учиться в другой - любой - но не сюда. И вот именно этого, что недоставало сил признаться и уйти, я себе простить не смогу. И долго еще не буду позволять себе проигрывать - хоть в мелочи - сколько бы не стоила эта победа. Но пока я об этом не знаю. Пока я просто пью, и буду пить еще год, пока однажды не приедет кузен, который уже забыл Горация, чтобы взять меня за руку и четыре часа молча провести по старой Москве.
Я пойму его молчание и перестану пить. Потом, через год.
А сейчас я пытаюсь открыть дверь к себе в комнату, не попадая ключом в замочную скважину, хотя дверь на самом деле открыта, и мне просто нужно толкнуть её плечом.
Наконец, надо мной сжаливаются высшие силы, и дверь открывается изнутри. На пороге стоит Людмила.
Она была похожа на Ким Бессинджер, на которую втихаря дрочил мой сосед по комнате, но намного более классического типа. А главное - она была натуральной блондинкой. Ровное, отливающее металлом полотно волос струилось по точеной спине, и когда она выходила с томиком Гете, засраная кухня общаги превращалась в кинокадры работы Лени Лиффенштайн.
Мне же Людмила нравилась умением ловко изображать дуру. Она была из той породы женщин, которые сожрут с галстуком и тапками, да так искусно, что жертва поймет, что произошло уже разлагаясь в желудочном соке.
Людмила молча берет меня за грудки, вволакивает в комнату и роняет ближе к кровати. Она все правильно понимает, эта ссучная девочка: как только я протрезвею, я сам переползу на кровать, а пока мне все равно, где спать. И я закрываю глаза и благодарно шепчу: « Выходи за меня замуж», - понимая, что никогда не сделаю ей предложения. Она слегка ударяет меня по попе носком туфли и отвечает что-то непотребное.
Но я уже не помню. Я сплю и счастлив.


Если тебя не устраивает ситуация - измени её или изменись сам. Если ни то, ни другое невозможно - выйди из нее. Просто выйди.
Поэтому я прогуливаю последнюю пару и бегу до метро, чтобы поехать домой к отцу. От станции «Юго-западная», где - как известно - «поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны», я сажусь в такси и закрываю глаза: по Киевскому шоссе меня везут еще тридцать километров.
Отец не каждый день возвращается с работы домой, но дверь по-прежнему мне открывает приветливо улыбающаяся Света. Она появилась почти сразу же после смерти мамы: тихая, приветливая и очень солнечная. Злиться на нее не получалось. Света сразу подхватила хозяйство, и ведет его до сих пор также солнечно и с улыбкой. Отец как-то расправился рядом с ней. И я тоже люблю Свету, несмотря на то, что многие из наших жизненных ценностей нигде не пересекаются. За убеждения не судят, да и наплевать мне на чужие убеждения. Я просто люблю ее и отца - просто так, по ленивому сходству звуков и запахов. А может быть, по неуловимому сродству судьбы. Более сильному, чем кровное родство. Света ходит по дому, извиваясь швом длинной юбки; она всегда одета в узкое, обтягивающее и поэтому особенно непристойное. Я стараюсь слушать, что она говорит, и не думать о линии её тела, идущей параллельно шву юбки, загибающейся вниз и внутрь.
Уставший от себя, я засыпаю в одежде на диване в гостиной, разморенный горячим машиным чаем и пледом из верблюжьей шерсти. Мне снится, как по мне прыгают черные белки, и я просыпаюсь.
По мне топчется, недовольно сощурив глаза, не белки, а Робеспьер, черный отцовский кот. Я занял его место. Встаю, иду на кухню за чашкой кофе, в дверях меня настигает бой напольных часов, стоящих в зале: четверть второго.
Света сидит за столом и пишет кому-то письмо: она любит рукописные тексты, говорит, что в них передается тепло написавшей руки. Она восемь лет рядом с отцом и не верит в магию и, наверное, ничего не узнает о ее существовании. Но письма от нее действительно теплее, чем е-мэйлы и смс. Такая вот бытовая ведьма не-Зеленого Дома.
- Что не спится? - спрашивает она как-то мягко и ненастойчиво. Не ответить можно, но уже не хочется
- Планы на завтра, - безбожно вру я и неожиданно понимаю, что говорю правду: Словно и не на вечеринку собираюсь, а визит к стоматологу обдумываю.
Света улыбается:
- Не удивительно. Тебе уже двадцать пять: и то, что решали за тебя, теперь решаешь ты.
Она припечатывает меня своей бабьей мудростью, взятой напрокат из очередного Паланика или Брехта, и я, как бабочка на булавке, дергаюсь, и понимаю, что это трепыхание – последнее.
Повзрослев, я возвращаюсь обратно в семью и, не сомневаясь ни секунды, пишу прошение на имя отца-магистра о зачислении себя, Франциска де Лока, в ложу Горностаев.
Ситуация настолько абсурдна, что вызывает у меня приступ хохота, и я звоню кузену с предложением выпить по этому поводу. Франц приезжает с ящиком водки, и мы нажираемся вместе до потери сознания.


Боль была полупульсирующей, ультразвуковый вопль в виска шел на стремительное крещендо и обрывался. Крещендо - и на разрыв. И еще. И еще. Если бы мне кто-то сказал в тот момент, что у меня из ушей шла кровь - я бы не удивился.
Я ненавижу январскую грязь. Я ненавижу спальные районы Москвы. Шприцы в подворотнях с остатками «снов, о чем-то большем». Жидкие деревья в парках, где валяются осколки от пивных бутылок и использованные гондоны. Одинаковые блочные прямоугольники, разрезанные проспектами, политыми ядовитой дрянью и закапанными машинным маслом.
В них не меняется ничего.
В спальных районах хорошо стоять на крыше, взломав дверь на чердак: с восемнадцатого этажа хочется летать. А в полете, как известно, главное – выбрать правильный вектор. Однажды я увидел сгустки крови на грязном асфальте, и с тех пор спальные районы вызывают у меня острое желание выплюнуть растущую пустоту внутри.
Этот город ест своих жителей, и никто меня в этом не переубедит.

Виктор, Морис, Оля и я были крепко сбитой детской компанией, которая сначала копошилась в одной песочнице, а потом - в другой, которую у подростков принято называть «взрослой жизнью». Всем нам было около пятнадцати.
Оля была похожа на Одри Хеберн и Клеопатру одновременно, имела тонкую талию и жопу «сердечком». Виктор стремился быть похожим на прожженного капитана наполеоновской армии и всегда носил белые перчатки, а Морис, раньше всех нас заматеревший, был просто большой кусок мышц, в чем ему завидовали мы оба. Особенно я, телосложением уродившийся в худого и жилистого отца.
Наша дружба завершилась после ночи на смотровой площадке Воробьевых гор, когда мы поклялись друг другу в вечной дружбе. После того, как мы произнесли эти слова, я почувствовал, что все, что мы могли сказать друг другу в этой жизни, мы уже сказали, и, дождавшись, когда запустят метро, ушел не попрощавшись.
Взрослая жизнь подтвердила мои слова, сделав за нас то, в чем мы побоялись признаться друг другу.
Виктор дослужился до гвардейца, и через пол-года был убит в случайной стычке.
Оля вышла замуж, родила троих детей, растолстела. Но образцово ведет хозяйство и делает вид, что кроме дома ее ничего не интересует. Является примером для подражания.
Морис увлекся паранормальными явлениями и за последние десять лет уже пять раз отправлялся за поиски Шамбалы.
Я тоже не особо.
Наш квадрат превратился в крест: одна точка и четыре разнонаправленных линии.


Я не обращал внимания на свою память много лет, как не замечаешь привычку дышать и ходить до тех пор, пока не пришлось осознавать ожидание мучительного вздоха сломанных ребер.
Ребра памяти хрустят резко, резонируя особенно, когда бросаешь первую горсть земли на гроб того, кто недавно был твоим другом. После этого я понял внезапно и сразу, что отныне каждая мелочь моей жизни будет четко зафиксирована мною. Это и есть моя история и история моего рода, моего города и моей планеты.
Я живу на ней так же, как и остальные миллиарды разумных существ, хотя иногда мы совершаем поступки, которые не позволят себе даже приматы.
Мы учимся в их институтах и читаем их книжки, называем наших животных именами их деятелей, спим с их женщинами и мужчинами. Им просто не видна вторая сторона медали за жизнь на этой планете, которую мы разделили вместе с ними, а по-честному, нас нельзя разделять. Нам бы еще учиться и учиться друг у друга.

И я еще надеюсь стать той птицей, которая «долетит до середины Днепра».

Завстра выступаю в Федеральном агентстве по печати и массовым коммуникациям. /приедет зам. министра/
немного волнуюсь.

но - написал речь и можно идти спать. /зевая/

для меня конкурсы всегда были чем-то, выбивающим меня из колеи.

Как со школьной скамьи с синдромом отличника я не привык проигрывать на олимпиадах. Серебро, золото, золото, бронза, серебро, золото... Школьная, районная, городская, всесоюзная (когда писали разные города и считали по очкам).

Красный диполм - раз.
Красный диплом - два.
Красный диплом - три. И в этот момент я прекратил доказывать себе, что я лучший. Поэтому последний диплом у меня синий.

а потом я втянулся в литературные конкурсы. И перфекционизм моей натуры развернулся.
Когда по заданию нужно было написать драму, и я выбрал место действия - Косово конца двадцатого века, то чтобы написать речь лидера сербских повстанцев, я скачал текст оригинальной речи и неделю учил сербский, чтобы понять и перевести.
Про то, что каждый шаг героя я сверял по карте - даже не уточняю. Это было естественно.

И вот, снова конкурс.

И я усилием воли задвинул перфекционизм и написал не "про", а "от". Просто чувства, мысли и надежды.
Написал искренне и почти про свою жизнь. И в моент, когда закончил текст, понял, что мне не нужно первого места.


И облегченно вздохнул.
Кажется, выздоровел.

а вот представьте себе, что План Путена состоит в том, чтобы заменить "единую россию" (которой управляет не путен) на "справедливую россию" (которой управляет непосредственно путен). и его поход в список "единой россии" - это как раз единственный возможный шанс обеспечить "справедливой россии" много мест в думе.

и путен после регистрации списка "единой россии" откажется баллотироваться - что по закону (!) приводит к снятию партии с выборов.

voila!

и все охуеют

Российское чудо Света! Пирамида Александра Голода рядом с Москвой.

Теперь Вам не обязательно ехать в Египет, чтобы насладиться великолепием одного из чудес Света. Рядом с Москвой открывается для экскурсий новая достопримечательность России: Пирамида, сочетающая в себе таинственность древних легенд с современными технологиями и научными достижениями. Устремляясь ввысь на 44 метра, Пирамида под Москвой построена без использования металла, из стеклопластиковых конструкций. Проехав всего двадцать километров от Москвы по отличной новой трассе, Вы попадете на 38-й километр шоссе Москва-Рига, где на холме возвышается это уникальное архитектурное сооружение. Сотни тысяч людей, включая известных певцов, артистов, скульпторов, глав различных регионов уже посетили эту самую большую из Пирамид в России, построенных и изучаемых учеными под руководством Александра Голода. Заинтересовавшиеся эффектом формы российских пирамид космонавты, провели уникальный эксперимент, доставив выращенные в Пирамиде кристаллы на орбитальную станцию МИР, а затем и на Международную Космическую Станцию (МКС). Узнав о российских достижения из многочисленных репортажей CNN, BBC, ABC, AP, Boston Globe, New York Times и других международных средств массовой информации, у компании АБО стали заказывать строительство Пирамид по технологии АБО в других странах ближнего и дальнего зарубежья. С большим интересом к Пирамиде под Москвой отнеслась делегация монахов из Японии, Кореи и Тибета, отметившая ее как идеальное место по состоянию пространства внутри и вокруг нее. Подтверждают их выводы и исследования российских ученых, проведенные в различных институтах РАН и РАМН, и показавшие большой положительный эффект для экологии и здоровья человека, как при посещении Пирамиды, так и при использовании специально приготовленных или обработанных в ней продуктов, растворов и кристаллов.

20 век характерен тремя мировыми войнами, каждая из которых приводила к фактическому переделу расстановки сил в мире.
первая мировая убрала из серьезных противников Францию. Германию - попытались, но запас пассионарности не дал.
вторая мировая - Англию, вывела на роль сверхдержавы США, Германию отодвинули на 50 лет
третья мировая война, которую можно считать завершенной привела к более чем нестабильному раскладу сил:

на сегодняшний день мы имеем:
1. тотальное падение США, особенно дурно которое перегибами во внешней военной агрессии и заотичным вложение денежной массы в страны третьего мира и подконтрольные страны (Грузию, Украину, Литву и пр.) для избежания "великой депрессии-2"
2. вновь сильную Германию, но пока в пределах Евросоюза (это же сколько пассионарности у страны, которая еще 100 лет назад была группой княжеств!)
3. набирающую вес Россию с массой внутренних проблем системного характера управления
4. миллиардный Китай, который ведет экономическую войну за рынки сбыта продукции и успешно ее выигрывает.
5. технологичную Японию с имперской идеологией


А сейчас начинается четвертая мировая и - думаю - последняя. Война за энергоносители. Наша человеческая нефтяная цивилизация напрямую зависит от количества добытой нефти и газа. Запасы которых на планете просто заканчиваются. Теперь вступают высокие технологии: та страна, которая первая разработает новый вид энергии для нашихмашин, лампочек, транзисторов и кристаллов, станет властелином мира на долгие годы. Это будет славная и тотальная победа.
природных запасов нефти без сокращения производства осталось на 45-50 лет
природных запасов газа - на 70-80

Увидеть последние войны за контроль над нефтяными месторождениями довелось уже нам. А вот посмотреть на последнего победителя, боюсь, уже удасться только нашим детям.

А вот и первые сводки с фронта:

Газовый кошмар-2020.
У "Газпрома" не хватит газа для Европы. 2007-09-27 / Сергей Куликов
Сторонники диверсификации поставок газа в Западную Европу за счет снижения в них доли России вчера получили новый козырь. Согласно обнародованным «Газпромом» планам компания к 2020 году увеличит добычу газа не более чем на 5%, доведя ее до 580–590 млрд. кубометров в год, что ставит вопрос о возможности выполнения им всех ранее взятых обязательств.

Ранее только в Европу монополист собирался увеличить поставки к 2015 году более чем на 20% – с нынешних 151 млрд. кубометров до примерно 180 млрд. кубов. Кроме того, крупные поставки обещаны Китаю, обеим Кореям и Японии, а также США. Возрастет и внутреннее потребление в России, экономике которой предсказывают бурный рост, а населению – газификацию населенных пунктов, в которые еще не проведен газ.

Как отметил вчера зампред правления концерна Валерий Голубев, «Газпром» уже во второй раз понизил прогнозы по добыче голубого топлива на текущий год – с 561 млрд. кубометров до 557 млрд. Причиной снижения планов стала минувшая «аномально теплая зима» и как следствие, невысокий спрос и низкий отбор топлива из подземных хранилищ газа (ПХГ). «Планировалось, что к началу сезона в ПХГ будут созданы запасы в объеме 61,5 миллиардов кубометров, фактически же закачано более 63 миллиардов кубометров, – уточнил Голубев. – Они не то что заполнены, а переполнены газом». Вчера о корректировке планов концерна говорил и член правления «Газпрома» Богдан Будзуляк. Согласно материалам «Газпрома» ежегодный уровень добычи не менее 560 млрд. кубометров холдинг планирует выдерживать вплоть до 2010 года, в 2020 году этот показатель составит 580–590 млрд. кубометров, а к 2030 году – 610–630 млрд. кубометров.

Таким образом, считают опрошенные «НГ» эксперты, «Газпром» прогнозирует немалый дефицит сырья в среднесрочной перспективе. Как отмечает руководитель проектов компании «2К Аудит – Деловые консультации» Ян Цукерман, к 2020 году только в Европу концерн должен будет поставлять около 230–240 млрд. кубометров газа, в страны СНГ – еще около 60–70 млрд. кубометров. «К тому же с 2011 года начнутся крупные поставки в Китай, затем в страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) и США, – напоминает эксперт. – К 2020 году на эти рынки будет поставляться еще около 110–120 миллиардов кубометров газа. В итоге экспорт газа из России к 2020 году вырастет до 400–430 миллиардов кубометров».

С другой стороны, к 2010 году экспорт будет удовлетворяться в том числе за счет действующих и вводимых в разработку месторождений Ямала, а затем объемы добычи должны возрасти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Также будут осваиваться шельфовые месторождения арктических морей. Кроме того, часть необходимого газа должна будет поступать из Центральной Азии – Туркмении и Казахстана, – и к 2020 году объем поставок оттуда может составить до 100 млрд. кубометров газа ежегодно. Впрочем, многовекторная политика Туркменистана с введением в ближайшие годы новых транспортных маршрутов в любой момент может привести к переориентации Ашхабадом объемов газа, обещанных России, на другое направление.

Основным потребителем газа сегодня и в обозримом будущем останется электроэнергетика, на долю которой приходится от 40 до 70% потребления газа. Учитывая грозящий дефицит этого энергоносителя, переход на альтернативные источники энергии неизбежен, потому грядущее желание «Газпрома» слиться с СУЭК также выглядит вполне логичным. По данным РАО «ЕЭС», в европейской части РФ есть 27 газовых электростанций установленной мощностью порядка 12 ГВт, изначально спроектированных под уголь. Обратный перевод этих станций на уголь позволит высвободить к 2020 году около 27 млрд. кубометров газа. Перевод на уголь – дело затратное, однако в перспективе этот шаг может окупиться за счет высвободившихся объемов газа. Правда, этого газа все равно не хватит, чтобы выполнить все обещания и не сократить внутрироссийские поставки.

«Спрос на российский газ с учетом прогнозов экспорта в Китай и США, роста поставок в Европу и нынешних темпов увеличения внутреннего потребления превысит 1 триллион кубометров, – считает Цукерман. – При этом добыча к этому периоду вырастет до 710–720 миллиардов кубометров в год (с учетом независимых производителей), а дефицит приблизится к отметке в 300 миллиардов кубометров газа в год».

Впрочем, со столь пессимистическими оценками готовы согласиться не все аналитики. Как отметил в беседе с «НГ» аналитик ИК «Тройка Диалог» Валерий Нестеров, все существующие прогнозы по добыче газа пока носят весьма приблизительный характер. Например, Минэкономразвития давало прогноз на период до 2020 года на уровне в 815–900 млрд. кубометров, и эта планка «Газпрому» вполне по силам. «Другой вопрос, что сегодня довольно проблематично заглядывать даже на 10 лет вперед, что уж говорить о 2020 годе, – отмечает эксперт. – К тому же заявлять о том, что «Газпром» совсем не занимается запасами, также несправедливо. Да, у него много проблем, и прежде всего довольно слабый контроль за расходами, переход к добыче на более сложных месторождениях, растущая удаленность этих месторождений, вопросы о достаточности размеров и целевой направленности инвестиций и т.д. К тому же нельзя сбрасывать в расчетах ценовую конъюнктуру – если цены на газ будут расти, то совсем не факт, что спрос достигнет этого самого 1 триллиона кубометров. К тому же Европа, построив «Набукко», может также снизить свою потребность в российском газе, и это тоже является немаловажным фактором». По мнению Нестерова, за пессимистичными прогнозами могут стоять различные экономические интересы: в настоящее время идут споры о возможном увеличении налогообложения отрасли, так что поднимать вопрос о грядущем дефиците на руку противникам повышения налогов. «В любом случае потенциально Россия газом будет обеспечена», – уверен аналитик.

посетил концерт славных товарищей в Дк Маяк. послушал, что было, что будкт и чем сердца успокаиваются. И почувствовал себя отшельником. Я бы даже хуже сказал: почувствал себя "доммом на отшибе". вроде как другие рвутся вперед, гонятся, ловят звезды... А я все по-прежнему "капитан бравый, да отставной".

вроде как и похвастаться нечем за провежитой в работе годы.

да, электронный дайджест читают 46 тысяч читателей.
да, уникальный портал о работе в медиа.

да, следующий проект на подходе. И как показывает общественное мнение, привлекательный проекткик.
да, новая идея в голове, одна, вторая, третья....

да, книжка переписывается. Спасибо, редакторы

ДА! купил землю под коттедж.
машину - кстати - продавать не стал: подарил .
вкус кофе въелся в язык.